Из фондов архива

Владимир Иванович  Равенский  получили высшее образование на медицинском факультете Казанского императорского университета, а его брат Константин Иванович Равенский окончил Казанский ветеринарный  институт.

Владимир Иванович Равенский  родился в 1868 г. в Николаеве Самарской губернии семье уездного врача Ивана Ивановича Равенского (1844-?) и его жены Елены Ивановны, преподавательницы трехклассной женской прогимназии.

Университет Владимир Равенский окончил с отличием в 1901 г. и был приглашен  уездной земской управой на службу в Ставрополь Самарский в 1904 г. Молодой врач пользовался необычайным авторитетом и уважением среди пациентов за внимательное отношение к больным и талант врача. В Ставропольском уезде было пять земских врачей. В.И. Равенский служил с опытным врачами общей практики и хирургами  М.В. Лапковым, Ф.В.Яблонским, С.Н.Поповым, А.И.Глаголевым.

В 1905 г. Владимир Равенский был призван военным ведомством на службу на Дальний Восток, где  шла кровопролитная русско-японская война.

Вот впечатления врача русского полевого госпиталя В.В. Вересаева, записанные после Мукденского боя: «Назавтра под вечер, под проливным дождем, привезли первый транспорт раненых. Промокших, дрожащих и окровавленных, их вынимали из тряских двуколок и переносили в шатры. Наши солдаты, истомившиеся бездельем, работали горячо и радостно. Они любовно поднимали раненых, укладывали в носилки и переносили в шатры.  Внесли солдата, раненного шимозой (снаряд шимозе к 75-мм пушкам); его лицо было, как маска из кровавого мяса, были раздроблены обе руки, обожжено все тело. Стонали раненые в живот. Лежал на соломе молодой солдатик с детским лицом, с перебитою голенью; когда его трогали, он начинал жалобно и капризно плакать, как маленький ребенок. В углу сидел пробитый тремя пулями унтер-офицер; он три дня провалялся в поле, и его только сегодня подобрали. Блестя глазами, унтер-офицер оживленно рассказывал, как их полк шел в атаку на японскую деревню… Сделали две ампутации. У одного артиллериста извлекли из крестца дистанционную трубку шрапнели - широкий медный конус, разбивший крестец и разорвавший прямую кишку. Ночью подошел новый транспорт раненых. Вдали грохотали пушки, темное небо, как зарницами, вспыхивало отсветами от выстрелов. Везде кругом стонали окровавленные, иззябшие люди. Солдат, которому пуля пробила щеки и челюсти, сидел с черною от крови бородой и отхаркивал тянущуюся кровавую слюну. Над головой наклонившегося врача равномерно тряслись скрюченные пальцы дрожащих от боли рук, слышались протяжные всхлипывания… В бараки непрерывно прибывали раненые. Как будто прорвало какую-то плотину. Везли. Шли пешком. Приходили пешком раненые в живот. Во все двери валили люди в окровавленных повязках. В одном из бараков было триста мест, в другом - сто восемьдесят. Теперь в каждый из них набилось больше тысячи раненых. Не хватало не только коек, - давно уж не хватало соломы и циновок, не хватало места под кровлею. Раненые лежали на полу между коек, лежали в проходах и сенях бараков, наполняли разбитые около бараков госпитальные шатры, И все-таки места всем не хватало. Они лежали под открытым небом, под дождем и холодным ветром, окровавленные, трясущиеся и промокшие, и в воздухе стоял какой-то дрожащий, сплошной стон от холода… Однажды в наш госпиталь принесли из соседней деревни несколько тяжело раненных солдат. Раны были ужасны: одному оторвало обе руки, другому разорвало живот, у остальных были перебиты руки и ноги, проломлены головы. Ранены были они вот как: полк пришел с позиции на отдых в деревню; один солдат захватил с собою подобранную на позициях неразорвавшуюся японскую шрапнель; солдаты столпились на дворе фанзы и стали рассматривать снаряд: вертели его, щелкали, начали отвертывать дистанционную трубку. Разумеется, произошел взрыв. Троих убило наповал, одиннадцать тяжело ранило. Пострадало три-четыре солдата, просто шедшие мимо получать у каптенармуса валенки... Погибло полтора десятка человек. Из-за чего? Из-за несчастной случайности?   Нет, это не была несчастная случайность. Если заставить слепых людей бежать по полю, изрытому ямами, то не будет несчастною случайностью, что люди то и дело станут попадать в ямы. Русский же солдат находился именно в подобном положении, и катастрофы были неизбежны». Врач В.И. Равенский за самоотверженный труд в полевом госпитале во время русско-японской военной кампании был пожалован  кавалером ордена святого Станислава 3 степени.

По возвращении с фронта в 1909-1910 г. Владимир Иванович Равенский служил ставропольским городовым врачом. В 1910 г. Надежда Владимировна и Владимир Иванович Равенские перебрались в посад Мелекесс Ставропольского уезда, где Равенскому предоставили большее жалование в земской посадской больнице.

Ставропольская дума предложила врачу повысить  оклад, чтобы он вернулся в Ставрополь, но Равенский остался в Мелекессе. В 1917 г. коллежский асессор В.И. Равенский  вернулся в Ставрополь, где служил в городской больнице.

 Нач. отдела Н.Г. Лобанова, 2013